Неточные совпадения
Что же касается возвратного и сыпного тифа, то все случаи, до сих пор бывшие на Сахалине, я отношу к привозным, как скарлатину и дифтерит; надо думать, что острые инфекционные
болезни до сих пор находили на острове почву, неблагоприятную для своего
развития.
Несмотря на чрезвычайно слабое
развитие инфекционных
болезней, я все-таки не могу не признать ее значительной, хотя бы на основании только что приведенных цифр.
Он рассказал, наконец, что Павлищев встретился однажды в Берлине с профессором Шнейдером, швейцарцем, который занимается именно этими
болезнями, имеет заведение в Швейцарии, в кантоне Валлийском, лечит по своей методе холодною водой, гимнастикой, лечит и от идиотизма, и от сумасшествия, при этом обучает и берется вообще за духовное
развитие; что Павлищев отправил его к нему в Швейцарию, лет назад около пяти, а сам два года тому назад умер, внезапно, не сделав распоряжений; что Шнейдер держал и долечивал его еще года два; что он его не вылечил, но очень много помог; и что, наконец, по его собственному желанию и по одному встретившемуся обстоятельству, отправил его теперь в Россию.
Вообще я думаю, что и
болезни, и самая смертность получают
развитие по мере усовершенствования врачебной науки.
Тиранство есть привычка; оно одарено
развитием, оно развивается, наконец, в
болезнь.
—
Болезнь в сильном
развитии.
Мы очень хорошо знаем, что уродливость — следствие
болезни или пагубных случаев, от которых особенно легко уродуется человек в первое время
развития.
Я вас прошу, господа, прислушайтесь когда-нибудь к стонам образованного человека девятнадцатого столетия, страдающего зубами, этак на второй или на третий день
болезни, когда он начинает уже не так стонать, как в первый день стонал, то есть не просто оттого, что зубы болят; не так, как какой-нибудь грубый мужик, а так, как человек тронутый
развитием и европейской цивилизацией стонет, как человек «отрешившийся от почвы и народных начал», как теперь выражаются.
От 6 и 8 февраля. «Книгу Гоголя мы прочли окончательно, иные статьи даже по три раза; беру назад прежние мои похвалы некоторым письмам или, правильнее сказать, некоторым местам: нет ни одного здорового слова, везде
болезнь или в
развитии, или в зерне». «Гоголь не перестает занимать меня с утра до вечера…».
Из этого сопоставления можно вывести заключение такого рода, на первый взгляд не лишённое своей основательности: если всё
развитие человека направлять только к тому, чтобы он был здоровым, то придётся взять за идеал ирокезов, которые, как говорят, не знают никаких
болезней, — и отвергнуть всё значение великих людей, прославившихся умственной и нравственной деятельностью.
И веру в себя недостаточно завоевать раз; приходится все время завоевывать ее непрерывно. У больного
болезнь затягивается; необходимо зорко следить за душевным состоянием его и его окружающих; как только они начинают падать духом, следует, хотя бы наружно, переменить лечение, назначить другое средство, другой прием; нужно цепляться за тысячи мелочей, напрягая всю силу фантазии, тонко считаясь с характером и степенью
развития больного и его близких.
Поразительное сходство между обеими девочками, видимо, не обращало особенного внимания княгини. Злые языки говорили, что она знала причину этого сходства, а еще более злые утверждали, что из-за этого сходства мать девочки сошла в преждевременную могилу и что в быстром
развитии смертельной
болезни Ульяны не безучастна была княгиня Васса Семеновна. Как бы то ни было, но девочки были почти погодки и за несколько лет стали задушевными подругами.
Маленькая Кора была действительно слабым ребенком, как и все дети, подобные ей, отличающиеся ранним
развитием. Девочка была слабенькая, нервная и опасения матери за ее здоровье, особенно после перенесенной ею
болезни, не были преувеличены.